Сказ о Стрибожьем завете

Не было лета, чтоб без налета стервятников хазарских
Сели славянские переживали.
Обложили данью непомерной,
Дочерей и сынов в пленение за море забирали.
Не было силушки на врага лютого в землях степных.
Созвали вече ношное, из всех деревень старейшины собраны.
И решили таково, на север слать сокола с вестью недоброй,
И кликать на помощь роду, богатырей, о коих, в песнях ведалось.
Знали лишь, что воины те, на реке Росене жили,
Во лесах дремучих, куда не один инородец добраться не мог.
И пустили соколика младого,
Род от Роду, на поиски народа могучего.
Посадили весть на коня доброго,
Самого сильного, что в округе искано.
Был тот конь рыж как огонь и буен как Ураган.
Четыре месяца воротилось округа свои,
Уж Вересень к своему первенству подошел,
Но не было вестей от гонца.
Закручинил люд, некие во скорбя отдались.
Но разнеслась весть о дружине, что с севера идет.
Числом тридцать три и во главе воевода бур медведь внук Стрибога.
Приняли словами добрыми гостей долгожданных,
Слезы на глаза и Рада на лица.
Воевода статный Горомир, сын Матери сырой Земли,
Речь держал красну, а сам был не ровен горам западным,
Но и не мал деревьев северных. А соколики русые,
Как на подбор, подстать Воде сваму.
Шеломы серебряна, солнца творены,
Щиты что есть, земля да снег.

Горе черное не застало себя ждать.
Днем следующим, как зоря свет наземь уронила,
Повела волока дым смрадный с юга,
И разнес тот дым весть недобрую.
Гром дневной, небо ясное, конями черными,
Сотворено земли дрожь, и страх мерзкой.
И кликал Вода братов сва, как гора,
Камень к камню, валун к валуну собрати.
И рать Славянска, что земля Мать стала,
Ударило в Землюшку копье черно и преломилось,
А ударили мечи булатные и славу сыскали.
Как стояли рати в числе тридцати трех,
Во главе с Горомиром грозным, так и стояли до второго солнца.
Возрадовался люд славянский,
Хвалу возносили Богам да внукам их.
На восходе солнца дневного третьего дня,
Рать во степи хазарски за Русью ушла,
Клятвой твердой, как булат мечей,
Обещано воинами, сынов матерям и отцам вернуть.
Кровь к крови, капля к капле,
Един должен быть Род наш, ибо в том сила,
То истина и завет Богов, Так сказано было,
Водой красноречью со горечью в словах.

Рать русая правью ведома, во поля чужие вступила.
Волками бежать ли, соколами лететь ли,
День ко дню, солнце за солнцем,
Сыскали явью ворога поганого и ударили булатом по сим,
Бежали хазарсие рати, в числе малом,
Ибо оставили тенью лежать Род свой в числе многом,
На земелюшке черной.
Яко до моря великого дошли рати славян,
Стали гнездом на бреге чутко.
Весть по землям инородным разнеслась,
Идут мол славяне, во поисках сынов земли своей,
И будут смерти за собой вести, покуда не вернут тех.
В дни когда морок на север пришел, ступили ратные воины во град,
Во град что пленил собой славян многих. Запылали дворы,
И весть недобрая понеслась, коли не воротят Русь до дому,
Смертью пасть всем. Испугались поганы люд правнуков Сварога,
Коим ведома дорога прави. Выпускали из железной неволи славян,
Ибо неволя для нас пуще смерти, воля славян это завет Богов.
И стала рать Руса больше числом в многи разы.
Сказал Вода буй тур: «Коли сынов от нашей Земли Мати отбирать кто будя,
То вернется им во зле это трикрат!»
Внемлют вороги слово то, и на память долгую приняли,
Рося же вертали ко дому.
Но не так прост путь рады, ибо ворогов у него,
День ото дня числом растет.
Кречетом крикивала беда новая,
Поперек стало войско черное,
От края до края, просвета не видывать.
Понял Горомир ясный соколик, что не вернуться им во Русь,
Не видеть неба ясного, не дышать лесом древним.
И последним наказ был, как принято у отцов наших,
Снять брони кованые и обрядится в белые рубахи,
Но число воинов тех, что в Ирий готовы были уйти,
Не тридцать три как ранее с Водой внуком Даждьбога,
А числом сотни более, ибо каждый муж славянский,
Воином себя кажет, и им является с детства раннего.

И сняли брони и шеломы воины славные,
Обрядились в рубахи белоснежные,
Как завещано было каждому сыну славянскому,
В час предсмертный по дороге к праотцам.
И вышел из стати Горомир, ясное солнце в сердце принять,
Вознес требу Богам древним, позвал кликом, коим никто не кликивал,
Ветра удалые и сказал им: «Призываю я деда нашего Стрибога,
Несите весть мою до него, ибо сыны его, уже стоят у края Мороди реки!»
Ветра внемлют словам Воды славян и стали сыскивать отца сваго,
Времени на то им было краюха от пусто.
И явился деде на зов внуков своих, и воззрел он беду лютую.
Сказал тогда он словами громогласными: «Сыщите славу и сохраните живот свой,
Не мною, а силой своей, в ней же есть я сам!»
И была в словах тех мудрость велика,
Кою должен помнить каждый, из рода славян.
И последний завет прадеда нашего был таков:
«Силой вы сильны, но не быть вам при следующем солнце!
Но помощь моя вам прибудет таковой, повею я на вас мороком,
Дабы предстать вам перед Марой матерью Нави,
Ей требу свою вознесите. Гневаться будет она яром темным,
Закройтесь щитами трижды. Тогда постигните благость ее,
И воротитесь в мир яви ко сроку, когда выплеснется река огнена!»
И дунул дыханием морока Стрибог на внуков своих,
Закрылись ратники щитами своими, и покрылись те льдом хладым,
Зазвенели звоном громовым и опустилась наземь Навь.
Воззрели тогда воины реку черную как смоль, а у брега ладью резную,
Сели по бортам ровно по числу семнадцати по каждому краю.
Охватил души русов страх древний таенный, не выдержало сердце молодца,
Во рост весь встал, дрогнула ладья от волны кипучей,
Окунулся в воды темные соколик ясный и скрылся без прогляда,
Но тверда рука Воды и быстра как стрела небесная,
Ухватил он своего брата за власы,
Воротил обрат из смертной реки.
Очи ясного неба, вечерним сотворились,
Власы русые отныне темными стали,
И вознес молодец хвалу Горомиру, Воде сваму,
И Сварогу, прадеду сваму.
Сел плечом к плечу с братами, и исторг из сердца своего страх.

Лазурным светом явились внуки божьи пред матерью Марой,
И вознесли требу к ней, как Стрибог деде велел,
Разгневалась Мара, за покой потревоженный,
И ударила тьма по рати, но щиты к месту заготовленные,
Сокрыли воинов за собой.
Ударила второй раз, затрещали щиты, но силу ту удержали,
Ударила третий, полопались стяжни некоторые, но вновь выдержали,
И узрела Мара на них знак Стрибога,
Диво дивное узрели воины славянские,
Щиты, что раньше цветом, земли и снега, напополам делены были,
Образом иным сделались,
По полю чернявому, во четыре стороны разошлись лучи белые,
В ветровом кружении с завитками к центру и от сего,
И был тот знак ветровратом Стрибога, кою знали во миру Нави, Прави и Яви.
И вознесла Мара ко сынам сии слова:
«Дарую вам благу свою, не прибыть вам в мире Нави днем солнца сего!»
Слетела с земли Матери тьма Нави и плеснулась река Морода тучей стрел вражьих.
Покрылось все древками вражьими округе славян,
Но не припал никто к сырой земле.
Вознеслись вновь тучи кованострельные в небо,
Но не пробили они щитов славяновых ветровратом Стрибога защищенные.
Встала Рать славян скалой белой, против моря погани черной,
И знал каждый, что бой тот, заветом Богов освещен,
Что надежно сокрыт путь к праотцам.
Ударили булатные мечи о сабли кованые,
Топоры удалые о брони вражьи.
Покрылись в тот день рубахи снежные кровушкой ярой,
Легло первое копье, что из славян вновь свободных было,
Пала сотня хазар,
Сникло второе копье из мужей славных,
И опали две сотни хазарские, как листва с деревьев,
Ушло к праотцам третье копье,
Но смерти предали три сотни мужей хазарских,
Стало солнце к закату клониться,
А воины славянские, что с реки Росены,
Как скала белая остались стоять,
Посреди моря чернявомертвого,
И с ними стоял люд волей одаренный,
Числом более половины от того, что на восходе сего дня было.
Огню Сварожичу предавши павших воинов,
Воспели песнь, что сопровождает на пути к Ирию.
Во дню следующем, тронулись славяне в земли исконные,
Не было отныне на пути их преград,
Не зверья дикого, не ворога темного.
Вознеслась Рада над землями северскими,
Как Ярило во силу вошел, так по траве,
Поступь к поступи, воротились ратные сыны ко дому.
Слава о сем походе вознеслась по землям всего Рода славянского,
И во многих песнях стала сказываться из колена в колено,
Дабы помнили о предках своих сыны, о силе великой, что спокон идет,
О духе едином, дарованном заветами Прави,
И сын не сын славян, кто забудет мудрость даденную.